Рассмотрим здесь формулу управления обществом: ведущий-ведомый, и нужны ли «ведомому» свои деньги.
Дети-взрослые, глупый-умный, богатый-бедный, наставник-воспитанник и как результат: индустрия-ремесло, а в финансах — банк-кубышка. И всё для одного единственного требования — роста. Роста индустрии, ремесла, банка, кубышки, человека и государства в целом. В итоге, всему нужен рост.
Рост индустрии понятен, он неотвратим и подчиняется Научно-техническому прогрессу: науке, авторству, новаторству. Понятен так же рост банков, как качественный, так и количественный.
Но как тут быть с ростом ремесел, ведь считалось, что ремесло вымирающий вид деятельности и люди, способные к нему, перемещаются из деревень в город осваивать городскую среду, и, обучившись, начинают работать на заводах, фабриках, сначала рабочими, а затем и руководителями, мастерами, и даже директорами. Ремесло, мол, когда-то было, но изжило себя, мол, поглотилось индустрией. Думаю, совсем не так. Или не должно так. Мы, люди, видимо не поняли суть потребности ремесла, его значимости, а ведь именно от этого недопонимания имеем сегодняшний нескончаемый кризис (но, возможно, я слишком смело).
Ремесло необходимо как индустрии, причём постоянно, и всё с большим разнообразием и возможностями, так необходимо и самому себе, самим фактом своего существования. Без ремесла не будет ни прорыва в индустрии, ни в экономики в целом. Это как два брата: младший и старший. Один уже строит энергетический комплекс или ледокол, а другой строгает из палочки пропеллер для ветряка или модель парусника, или уже изготавливает инструмент для дачи и делает стулья. И если на разные виды производств можно найти финансы, подобрать тот или иной банк, создать фонд или АО, то на ремесло структур финансовых не предусмотрено и денег там, на сегодняшний день, нет. Своего оборота нет. Нет и всё тут, ну, разве что из кубышки.
Мама дала. Вот на том и держится финансирование. Либо сам скопил, либо друзья дали под заказ, либо, если уже встал на ноги, то от реализации своей продукции. Но серьёзно проработанной методики вливания денег в этот сектор не существует. А ведь это сектор потребления, потребления от результатов индустрии, потребление малой механизации, ручного и электрического инструмента, метизов, материала разного, сырья и …. И это сектор – немашинного труда. А значит там всегда что-то не устойчиво, что-то ломается и вновь потребляется. И он, этот сектор, не может быть не интересен индустрии. Точнее наоборот, он очень интересен индустрии.
В деревнях есть ещё личное подсобное хозяйство, этакая малая ферма. Где есть коровы и другой скот, а значит молоко и мясо. Есть избыток в урожае картошки и других овощей, есть мёд. Есть свободная земля под заказ на посев. Есть простые технологии производства и хранения сельхозпродукции, и, что важно, продукции чистой от химии, гербицидов и других, пагубных для человеческого организма, элементов.
В городах есть увлекающиеся люди, «рукастые». Они сами хотят шить в своих мастерских уникальные вещи и ширпотреб: паруса, одежду; отжигать авторскую керамику, ковать решётки, делать мебель, прочие услуги. В провинции есть бабушки с пирожками, студнем, солёными огурцами, грибами, капусточкой, домашним вареньем, печеньем, своим квасом, пивом, медовухой.
И это огромный рынок, рынок, который намеренно не замечен, не обозначен, не организован. И несёт он в себе суть производства — огромное домашнее и ремесленное, промысловое производство. Но, удивительно, это хозяйствование находится без своего финансирования, без своего независимого от индустриальных денег обменного капитала. И когда лихорадит крупный финансовый капитал, лихорадит и этот независимый сектор не машинного, зачастую примитивного ручного труда.
От ошибок перепроизводства в глобальной индустрии, от излишней спекуляции при либеральной экономике, от неверной кредитно-денежной политики государств, страдает мелкий собственник и малый кооператив или домашнее (приусадебное) хозяйство. А оно ведь, это хозяйство, не причём.
Чтобы масса людей, способная обеспечивать самих себя, способная кормить и одевать соседа, способная привезти излишки на базар, «колхозный рынок»; чтобы эта масса ремесленников и домохозяек была не зависима от капризов существующих финансов, нужно ей создать свой инструмент, свой «рубль» или «доллар», свою единицу взаиморасчетов.
Таким образом, имеем, что для ведущей экономики необходимы одни финансы, а для ведомой экономики свои. А между ними должен быть обмен, независимый от той или иной конъюнктуры. И сегодня, имея интернет, это реально.
Получаем, что, описанный здесь, «ведомый» станет тем средним классом, о будущем исчезновении которого, так печется весь мир. И это будет ещё одним шагом в реализации общественной Парадигмы.